Финансы

Таким образом, наши уступки составили бы $2,2 млрд.
Все предложили мне пойти на встречу 13 июня в одиночку и не узнавать заранее, встречусь ли я с комиссаром Монти наедине или в присутствии его команды.
Ассистентка мистера Монти удивилась, когда я пришел в его офис.
– А где ваша команда? - спросила она.
– Больше никого не будет. Я пришел узнать официальный ответ на наше последнее предложение.
Мистер Монти вышел навстречу и провел меня в свой кабинет. После краткого вежливого приветствия мы вошли в конференц-зал, где нас ждали участники рабочей группы по слиянию и их подчиненные.
Я положил свой портфель на стол и сел. Напротив меня сидело восемь-десять государственных чиновников: комиссар Монти; Энрике Гонсалес-Диас, возглавлявший команду по расследованию сделки в рабочей группе по слиянию; Александр Шауб, генеральный директор по вопросам конкуренции; и Гетц Драуз, директор рабочей группы по слиянию.
Комиссар Монти начал встречу с того, что прочитал заявление с выражением благодарности нашей команде за приложенные усилия. Но потом он заявил, что наше предложение не удовлетворило Еврокомиссию, и зачитал серию требований. Он перечислял все активы Honeywell, которые комиссия предлагала продать, а я записывал.
Общая стоимость этих активов составляла около $5-6 млрд.; их продажа лишила бы смысла идею слияния GE и Honeywell.
– Мистер Монти, я шокирован этими требованиями, - ответил я. - Я ни при каких условиях не стану рассматривать эту возможность. Если это ваша позиция, сегодня вечером я уезжаю домой. Мне нужно писать книгу.
Сидевший напротив Александр Шауб - коренастый круглолицый немец - рассмеялся:
– Вы можете назвать так последнюю главу книги, мистер Уэлч. «Идите домой, мистер Уэлч» - идеальное название.
Это замечание разрядило напряженную атмосферу. Все засмеялись, но у меня оборвалось сердце.
Мы еще поговорили о полной или частичной продаже нашего отделения GECAS, которое занималось лизингом самолетов, и о продаже других важных активов.